время обеда. Руки, ноги и спина начали неприятно ныть от таскаемой тяжести и активного мытья полов.

— Фух! — вздохнув, Йой стерла тыльной стороной ладони пот со лба и улыбнулась. В тот момент она, стоя со шваброй в руке, была похожа на маленького командира нашего полка мойщиков. — Всем спасибо! Хорошо поработали! — ее похвала прозвучала так искренне и добро, что вызвала улыбку у всех: даже одной из девушек, которая, судя по кислой физиономии и то и дело недовольному взгляду, явно не особо величала работницу.

— Отлично! — отложил швабру и потянулся Аум. — Какие будут еще приказания? — он выглядел таким бодрым, словно за прошедшие часы вовсе ничего такого не делал… что было неправдой: несмотря на мои ранние сомнения, бывший русал взялся за дело всерьез и драил, пожалуй, за двоих, если не за троих, ни разу не выказав нытья или неудовольствия и периодически находя время шутить и поднимать остальным настроение.

Йой удивленно посмотрела на него, затем усмехнулась.

— Я ценю твой настрой, но сейчас вам всем лучше отдохнуть и перекусить. День длинный — еще много чего успеете.

Когда работники начали расходиться, Аум позвал меня пойти и пообедать с ним, но я сказал ему идти без меня.

— Я тебя нагоню. Мне нужно кое-что спросить у Йой.

Бывший русал недоуменно вскинул бровь, затем глянул на девушку, в одиночестве собиравшую уборочный инвентарь, хмыкнул и ухмыльнулся. Не знаю, что ему там подумалось, но такая его физиономия мне не понравилась.

— Ну, как знаешь, — сказал он загадочно и ушел, решив присоединиться к ожидавшим его у выхода трем работницам и начав с ними заигрывать. Я, честно говоря, так и не понял, какой ему интерес это делать: неужто хочет переспать с ними тремя? Или это развлечение такое?

— Помочь? — спросил я, подойдя к Йой.

Девушка выглядела уставшей и задумчивой: она настолько была погружена в свои мысли, что не сразу сообразила — сначала тихо смотрела на меня некоторое время, словно воспринимая с задержкой сказанное, а затем моргнула и немного оживилась.

— Ах, нет, все в порядке.

— Я заметил, — усмехнулся и все равно помог Йой отнести часть уборочного инвентаря в специальную подсобку, неприметная дверь в которую располагается в одном из дальних углов зала. Пока шли, между нами воцарилось неловкое молчание, и я решил разрядить обстановку, весело спросив: — Ну, как тебе Аум? — девушка непонимающе посмотрела на меня. — Ну-у-у-у, он популярен среди дам…

Йой усмехнулась.

— Петух он. Мне не нравятся петухи. Слишком много врут и показушничают.

— А какие тебе нравя..? — тут же начал я, но осекся, поняв, какую глупость спросил. Ведь знал же ответ.

Йой смущенно посмотрела на меня и отвела взгляд.

— Разве ты не знаешь? — спросила она с явной грустью.

— Знаю, — тут же поспешил ответить, чтобы не расстраивать сильнее.

Мы снова замолчали. Может, не стоило зазря раскрывать рот? От этого обстановка сделалась еще более напряженной.

— Знаешь, почему я рассказала тебе о Саки?.. — вдруг спросила Йой. Я непонимающе посмотрел на нее. — Потому что чувствую нечто похожее. Не к Уджа, конечно. И я рассказала ей об этом, — девушка криво улыбнулась, затем тут же помрачнела. — Саки на это усмехнулась и сказала, что вы оба отлично подходите друг другу. И тогда я разозлилась и начала защищать тебя, говоря, что ты, в отличие от господина Уджа, хороший и добрый. Саки сказала, что я ошибаюсь и слепа, и мы поссорились. Это было вчера вечером, и мы так и не помирились. Конечно, подобные ссоры случались и раньше, но первой всегда шла мириться я. В этот раз… мне как-то не хочется. Ведь если сделаю это, то признаю, что неправа, а я не намерена отступать.

Даже не зная, что на такое сказать, я натянуто улыбнулся.

— Но ведь господин Уджа тоже добрый.

Однако Йой вдруг так серьезно посмотрела на меня, что стало совсем не по себе: девушка глядела с легким осуждением, как будто сказал нечто в корне неверное. Помедлив, она остановилась рядом с подсобным помещением и сказала в лоб:

— Разве может брошенный всеми ребенок быть добрым? Всеми брошенный и обиженный ребенок, который почти не успел познать любви. Мужчина, который оставлял после себя горы тел, который мнит себя лишь оружием, находя таким образом прекрасную отговорку, чтобы уйти от угрызений совести и ответственности… хотя, может, непочтительно будет сказано, но порой я сомневаюсь, есть ли у него вообще совесть. Чувствует ли он вообще что-либо, — Йой сделала паузу и прикусила нижнюю губу, на ее лице отразилось смятение: словно она хотело что-то еще мне сказать, но колебалась. Неуверенный, в какое русло зайдет наш разговор, я, помедлив, коснулся ее плеча. Девушка удивилась и слегка вздрогнула, а затем, решившись, уверенно посмотрела мне в глаза. — Нам нужно поговорить… мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Я давно хотела, но все время сомневалась. И, вот, вчерашняя ссора, наконец, меня подвигла. Насчет Уджа, Линжа… и того, что произошло более пяти лет назад…

— Йой?.. — заморгал я, однако был не в силах отвести глаза.

Девушка потупила взгляд, на ее лице отразилась печаль. Такая сильная и жгучая…

— Я была при осаде крепости Джун. Я знаю, что там произошло. Я все… все видела. И никому не рассказывала: Уджа запретил мне. Но ради тебя… я нарушу свое обещание, потому что ты должен знать. Потому что так правильно.

Крепости Джун?.. погодите, это, часом, не та, которая стала предпоследней главой в войне с королевством Тин?! О которой ходит множество слухов?! Которая прославила Уджа?!

Глава 10. Осада крепости Джун

Йой.

Я родилась и прожила первые тринадцать лет жизни в деревушке близ реки Ба-Нин, что рядом с горной цепью Да-Рин[1], где, согласно легендам, некогда находилось великое горное королевство Дайке Богача. Кузницы и шахты этого государства работали неустанно, наполняя казну необычайным количеством золотых монет и драгоценных камней. При правлении Дайке, однако, они нашли камень необычайной красоты — размером с ладонь, светлый, как солнечный луч, и светящийся приятным глазу светом. Сначала народ королевства нарек его Камень правителя, а затем — Камень безумия, ибо драгоценность принялась быстро мутить рассудок Дайке, превращая его из справедливого правителя в безумца-тирана, который жаждал лишь обогащения собственного богатства и ничего более. Вскоре, не в силах терпеть лишения народа, придворный заклинатель кисти, чье имя давно затерялось в веках, призвал Великого дракона земли, дабы тот положил конец тирании Дайке. Король был сражен, однако призванное создание никуда не делось — подвергшись